Сессия Елены Онасенко «Возвращение внутреннего ребенка»
В — ведущий
К — клиент
ВР — Внутренний ребенок
В: С чем мы сегодня работаем?
К: С Внутренним ребенком. С моим прячущимся ВР.
В: Ты можешь сейчас вернуться в ситуацию, которая поднялась в предыдущей сессии, когда ты бежала и произошло разделение.
К: Смотри, я не вижу этого разделения. Я не чувствую, не вижу сейчас. Конечно, я помню.
В: Давай может начнем с той ситуации и от нее будем отталкиваться. Потому что мы ее только коснулись, но толком не рассмотрели, что там произошло.
К: Стандартная ситуация. Мама с папой дерутся. Папа «убивает» маму и я бегу ночью в соседний дом, по улице, босиком в ночнушке. Зима, снег, Якутия… Я бегу за дедушкой, чтобы он их разнял.
В: Сколько тебе лет?
К: Лет 5. Получается, это первый раз, когда я вот так куда-то побежала. Получается, я как приняла какое-то решение. Мы сначала сами пытались с братом что-то сделать. Кричали, плакали, пытались как-то растащить. Не получилось. И тогда я приняла решение, что нужно бежать за помощью. Нам нужна помощь.
В: Получается в этот момент детство как бы закончилось. И начался поиск. Знакомые методы уже не работают, начался поиск новых вариантов. И на поверхность вышел кто-то другой, способный найти возможность.
К: Нужно бежать за помощью. Какое-то действие. Позыв к действию. Не просто искать варианты, а именно действовать, не стоять на месте. Нужно бежать. Нужно что-то делать. Двигаться.
В: И постарайся сейчас увидеть, а что произошло с ВР. Нам показали это как ключевой момент. Что тогда случилось? Давай посмотрим. Если не разделение, то что?
К: Он как переворачивается и появляюсь другая Я. Ребенок куда-то уходит вглубь… Как будто крышка. Он будто стоит на крышке, и крышка раз — переворачивается, закрывается, и он где-то внутри остался, как в кувшине каком-то. Появляюсь я. Я становлюсь больше. Я начинаю действовать. Просто плакать, кричать — это по детски, это уже не работает. Нужно что-то другое.
В: И что происходило с ребенком?
К: Он остался там, в каком-то кувшине. Заперт.
В: Хорошо. Мы можем его позвать? Он сейчас все еще там?
К: Да.
В: Давай его позовем.
К: Ну… во-первых, он боится выходить.
В: Мы можем к нему подойти, пройти туда.
К: Да. Там темно и очень тесно…
В: Где-нибудь в теле эта область отзывается? Этот кувшин, где он заперт. В какой области тела идет отклик? Где это место?
К: Левый яичник. Он у меня сейчас… занемел что-ли…
В: После того, как ты спустилась в этот кувшин, где темно и тесно… Как ведет себя ребенок? Ему комфортнее так общаться?
К: Ему вообще общаться некомфортно. Он себя ведет как… Не знаю, как это правильно сказать… Как собаченка? Нет… Как нелюдимый человек…
В: Дикарек?
К: Дикарь, да!
В: Как Маугли.
К: Да… Только Маугли хотя бы волки воспитывали, а этого вообще никто не воспитывал. Он сам.
В: Хочется что-нибудь ему сказать?
К: Наверное хочется вытащить его отсюда. Я просто… Я не знаю, что с ним делать… У меня растерянность, что я не знаю, что ему сказать и что с ним теперь делать…
В: Можем мы с ним поговорить?
К: Можем, да.
В: Привет!
К: Привет… (глухо)
В: Как ты? Ты испуган?
К: Мне здесь хорошо. Здесь безопасно.
В: Тебе никогда не было интересно, что там, снаружи?
К: Там… там опасно. Извне — опасно!
В: Это то, что ты помнишь, да?
К: Угу…
В: Можешь ли ты допустить, что за это время многое изменилось?
К: Угу, стало еще опаснее…
В: Твоя родительская суть выросла, многому научилась и готова поделиться с тобой тем, что узнала! И она узнала, что этот мир открывает много возможностей. Хотел бы ты испытать это?
К: Нет. Какое-то прям недоверие… И возможности… Нет, это не для меня!
В: Обратись к себе. Чем бы ты могла его заинтересовать? По твоим ощущениям, что бы могло его заинтересовать?
К: Спрашиваю его:
«А что ты здесь делаешь? Во что ты здесь играешь?»
Игрушек у него нет. Он просто может побегать, попрыгать… но тихонечко, чтоб его не было слышно.
Он хотел бы какие-нибудь игрушки.
В: Создай для него игрушки. Пусть посмотрит, попробует.
К: Я предлагаю включить свет для начала, чтоб он мог их увидеть. Он с недоумением смотрит на игрушки. С любопытством, недоумением… Я создала ему железную дорогу с поездами, которые двигаются…
В: Ты пока можешь происследовать это пространство, которое вас окружает, и как-то его изменить, если захочешь… Что-то добавить… Может быть окошко, которое позволит выглянуть наружу…
К: Угу… С солнышком снаружи…
В: Предложить ему посмотреть из окна…
К: Мы смотрим, как дети играются в окошко… Ему интересно. Говорю: «Давай пойдем, поиграем туда?». Он боится еще… Даже так, он не верит, что там безопасно…
В: Ну, они же играют… И с ними ничего не случается. И ты уже взрослая, с тобой он в безопасности… А что ты сама чувствуешь по отношению к нему?
К: Растерянность…
В: Прислушайся к своим чувствам. Это твой ВР, твое внутреннее инстинктивное любопытство, жажда познавать этот мир, естественность, твоя связь с окружающим миром. С тонкими мирами. Воображение. И импровизация. Озорство. И непосредственность. Это все то, что было скрыто столько лет!
К: У меня появляется жалость к нему… и желание плакать…
В: Позволь этим чувствам проявиться. Если хочется — поплачь. Выпусти это. Позволь энергии течь, как она хочет… Пожалей его, если так идет… Это твой ВР. Это ты сама. Это та часть тебя, которая была призвана раскрывать тебе этот мир, вводить тебя в него…
К: Сейчас опять происходит… Я… Истерика началась, слезы… Это есть. Я за этим наблюдаю. Но это как бы не здесь. Это где-то внутри. За каким-то куполом. Там это проигрывается, а я наблюдаю. Такой он маленький, щупленький, худенький… Почему-то это мальчик. Почему это мальчик?
В: Спроси себя. Почему ты видишь его именно таким? Какой он?
К: Мальчик. Щупленький. У него светлые волосы. Светлые глаза. Мне интересно, почему это мальчик?
Вот… ВР — я как брата оградила. Я спрятала брата. Такое было. Когда я его прятала. Почему это мальчик — потому что нужно спасти брата.
В: То есть ВР ассоциируется с младшим братом?
К: Ага!
В: Как он себя сейчас ведет? Что делает?
К: Такой он — отстраненный… Сидит на подоконнике. Но смотрит не на улицу. В комнату. Он просто в никуда смотрит. У него это наработано. Смотреть в никуда.
В: Хочется что-нибудь сказать ему? Как-то вывести из этого состояния?
К: Хочется сказать, что мне очень жаль, что так много лет он просидел здесь взаперти, один…
В: Предлагаю тебе пообщаться с ним, высказать все, что всплывает, поделиться своими чувствами…. Может быть, рассказать ему о себе, как провела все это время без него, и почему ты приняла такое решение — спрятать его. Просто открыться ему… наладить с ним связь…
Что идет?
К: Он такой… Отмороженный какой-то… Я ему рассказала, что спрятала его, потому что было опасно. И сейчас я выросла, и опасности больше нет, потому что я стала сильная, взрослая, большая, и могу теперь защитить его, если будет опасность. Я могу быть теперь с ним. Что у меня есть ребенок, которому 3,5 года. Он тоже мальчик, любит поиграться. Было бы замечательно, если б они вместе играли, познакомились. Он какой-то безучастный. Он просто безучастный.
В: Поделись с ним, как он тебе нужен, как дорог. То же непонимание с сыном. Потому что ты не понимаешь, почему он так себя ведет, так как не пережила это на своем опыте. И тебе очень ценно то, что может дать тебе твой ВР. Он — неотделимая часть тебя. И очень многий опыт не произошел. И хочется это раскрыть. Есть потребность, и она уже назрела и сказывается на жизни. Готов ли он тебе помочь? Может ли?
К: Он отстранен. Даже не знаю, понимает ли он значение слов, которые я говорю…
В: Притворись им. Что он сейчас чувствует? Что это за состояние — отстраненность? Где он сейчас?
К: У меня такое ощущение, что я на каком-то Северном Полюсе. Вокруг все как замерзшее. И ничего не двигается. И я не холодная, нет. Движения нет. Просто нахожусь в этом состоянии, и ничего больше не хочется. Не возникает здесь ни мыслей, ни эмоций. Здесь ничего нет. В голове пусто так… Какое-то застывание. Вот застыл и все.
В: Давай признаем инстинкт застывать, замирать, и что он долгое время позволял чувствовать себя в безопасности. Поблагодарим его и признаем разницу между этим инстинктом замирать, застывать и истинной безопасностью.
(Признает)
В чем разница?
К: В движении. Свободном движении.
В: Прочувствуй разницу. Что происходит, когда замираешь?
К: Какое-то коксование происходит, закрытие…
В: Позволяет ли это избежать опасности?
К: Нет.
В: А что дарит движение? Что несет?
К: Какой-то смех, радость, свободу, облегчение.
В: Наполнись им!
К: Он как окаменел. Когда долго сжимаешься, не двигаешься, происходит какая-то окаменелость.
В: Когда я спрашивала, ты будто отстранилась от него. Он ощутил это движение, радость, легкость, свободу, смех?
К: Нет. Ну да, мне не удается быть с ним, быть вовлеченной. Он меня сейчас даже пугает…
В: Хорошо. Могу я еще раз с ним поговорить?
К: Да, конечно.
В: Чего ты хочешь?
К: Что? Он ничего не хочет. Ему не хочется двигаться. В этом нет необходимости. А зачем двигаться? Куда двигаться?
В: А куда бы ты хотел двигаться?
К: Здесь пространства нет двигаться. Выйти я боюсь. Это опасно. Куда двигаться? Зачем?
В: Не попробуешь — не узнаешь!
К: Не хочет пробовать. Спрашиваю его: «Что ты хочешь?»
ВР: «Ничего».
Тут же возникает к нему вопрос: «Сколько времени ты хочешь просидеть вот так вот — ничего не чувствуя и не делая? Пока тебе не станет скучно?»
ВР: «Ну еще лет 30.»
В: Запусти по треку.
К: Угу…
В: Наскучило? Запусти еще на столько же… Что изменилось? Что-то хочется? Или еще не наскучило?
К: Сейчас… Не могу понять… Ему как бы захотелось выпрыгнуть из этого трека, из круга, а затем… Надоело!
В: И что хочется испытывать?
К: А что можно?.. Какие есть варианты?
В: Покажи ему. Можно выбрать любое направление, поисследовать, поиграть, наблюдать, сделать множество открытий — все то, что было упущено, все то, что не мог себе позволить, пока находился в замкнутом пространстве… Что так хотелось сделать в детстве. Что было так естественно в детстве, где каждая мелочь казалась чем-то необыкновенным…
К: Смотри… Он как бы готов… Берет меня за руку и готов попробовать выйти… Раздвигаются стены, появляется улица, солнце… И он чувствует… У него как потеря ориентации… дезориентация какая-то… от смены этой… И мир такой огромный,.. а он такой маленький… и начинает тошнить меня…
В: Давай признаем инстинкт выташнивать…
К: (признает инстинкт, благодарит и признает разницу между инстинктом и истинной безопасностью)
В: В чем разница?
К: В каком-то принятии?.. Как-то принять этот мир… Да, он большой, но, значит, можно больше исследовать… Нет, это не принятие, а что-то другое… Не знаю… Он оцепенел… Я не могу вообще ничего посмотреть, потому что я тоже оцепенела.
В: Инстинкт выташнивать что делал для него?
К: Выводил что-то…
В: Дарило ли это чувство истинного облегчения?
К: Нет, это не дарит чувство облегчения.
В: Вспомни себя в состоянии безопасности. Что это за ощущение?
К: Я не могу разотождествиться с ним…
В: Хорошо. Вернись в свое тело, почувствуй его, ощути пол под ногами.
К: Мое тело тошнит.
В: Не обязательно держать это состояние. Отпусти его. Не отбрасывай картинку совсем. Оставь связь, но выйди из нее, чтобы разотождествиться и почувствовать себя в настоящем. Тебе лучше?
К: Да.
В: Вспомни любой момент, когда ты сталкивалась с чем-то новым. Ты приехала в новый город… Когда тебе было легко, даже когда ты не знала, куда двигаться, что тебя ждет… но ты легко ориентировалась… Что это за состояние? Ты находила варианты и возможности…
К: Такое… Какое-то целеустремленное что ли?..
В: Что сейчас вспомнила?.. Всплывает какая-то ситуация?
К: Да… Я приезжаю с сыном в Крым, первый раз… Не знаю что, куда, но нет страха. Есть четкая цепочка действий, которые нужно сделать, куда идти, зачем… Уверенность!
В: Даже успеваешь осмотреться вокруг, порадоваться природе, погоде, тому, что видишь, морю))
К: Я уже в аэропорт перенеслась, в Барнауле побывала…
В: Что это за состояние истинной безопасности при столкновении с новым?..
К: Уверенность в себе, своих силах… В мире, в конце концов, что здесь множество вариантов, что можно сделать…
В: Теперь положи руку на живот и признай инстинкты выташнивать и цепенеть.
К: (признает инстинкты, благодарит, признает разницу)
В: В чем разница?.. Вспомни это состояние — уверенность в себе и этом мире, в возможностях, что открываются…
К: Даже просыпается какой-то исследовательский интерес…
В: Поделись этим опытом с ВР. Передай ему этот навык. На чувственном уровне, на уровне знаний… И наблюдай, что будет происходить… Передай ему все эти ощущения, картинки, ситуации, которые, возможно, еще всплыли…
К: Да, уже много ситуаций всплыло…
В: Состояние ребенка как-то изменилось?
К: Он как слегка заторможен… Начинает медленно-медленно поворачивать голову, смотреть вокруг…
В: Прислушайся, что бы могло помочь ему быстро и эффективно все усваивать, новую информацию, новые знания?
К: Он не верит, что его заточение закончилось, что мир безопасен…
В: Пригласи его в свое место мира, где море, безопасное пространство, абсолютно подвластное твоей воле, где можно свободно творить. Просто рай для ребенка.
К: Он даже воды боится.
В: Пусть поисследует. Ты можешь создать для него лодочку, плотик, что-то, что бы заинтересовало мальчишку. Давай немножно поиграем)
К: Он такой же перепуганный, заторможенный. Я ему пытаюсь объяснить, что здесь абсолютно безопасно.
В: Спроси, что бы могло помочь ему почувствовать себя более уверенно, комфортно. Чем ты можешь его поддержать, что создать для него в этом пространстве, что помогло бы ему? Возможно, у него есть какой-то любимый предмет? Что его поддерживало все это время?
К: Ничего. Поэтому он и сидел каменный. Он окаменел от какого-то отчаяния, от ненужности, что его так раз, и закинули туда, и забыли о нем… У меня почему-то идет какое-то раздвоение. Даже не знаю, как объяснить. Я вижу его — он стоит такой заторможенный, замороженный, неактивный. И будто идет какое-то наложение, и я вижу, как он хохочет и веселится… Не могу понять, почему это происходит. Как сбой в матрице какой-то. Я оп — вижу другую картинку на мгновение, потом оп — и опять возвращается. Я не пойму, что это такое. Почему так происходит.
В: Пригласи сейчас свое ВЯ и спроси — что это за сбой? Какие-то вероятностные ветки?
К: Да, это какая-то другая реальность!
В: Можем ли как-то интегрировать и объединить в единое целое?
К: Если успеете…
В: Можем не успеть?
К: Они так быстро меняются, быстро ускакивают… Эта вторая реальность так быстро исчезает.
В: Необязательно рассматривать это в линейности. Можно сделать это объемно и целостно, вне времени, в другой мерности. Это неважно.
К: Идет вопрос откуда-то: а как это поможет этому ребенку? Ведь там совсем другой опыт. Не знаю, откуда вопрос идет. Возможно, от меня…
В: Чем поможет объединение в целостность? Я задам тебе вопрос… Насколько актуально для тебя пробуждение твоего ВР? Зачем тебе это?
К: Теоретически понимаю… Чтоб во мне проявилась какая-то непосредственность, детскость, детская открытость, веселье… Во мне есть взрослость, она какая-то угрюмая. А хотелось бы какого-то фонтанирующего детского состояния…
В: Как ты думаешь, опыт вероятностной ветки, где ребенок развивался в естественном ключе…
К: Да, там есть эта фонтанирующая радость!
В: Интеграция этих вероятностей способствует пробуждению и исцелению ВР? Первое, что идет.
К: Да. Знаешь, когда ты спрашивала меня, важно ли мне пробуждение ВР, во мне фоном звучало: «Я не знаю, что делать с этим ребенком. Зачем он мне?»
В: Он уже есть. И можно оставить как есть, и он будет где-то там угнетенный, цепенеть, и ситуация будет усугубляться и дальше. Здесь, скорее, следует обратиться к ситуациям, когда всплывала потребность в том восприятии, что он дарит, которую он мог бы подарить, если бы был проявлен. В той же ситуации с сыном. Та самая пластичность, что позволяет быть открытой и свободно взаимодействовать с окружающим. Эта легкость и спонтанность, восторг и наслаждение от происходящего…
К: Да, это мне нужно! Я очень часто задавала вопрос — почему у меня ребенок очень серьезный. Когда он начинает хохотать, и я смеюсь от его смеха, но понимаю, что во мне нет этой легкости. Я не могу отдаться какому-то дурачеству с ребенком, потому что во мне этого нет.
В: Не можешь отпустить себя?
К: Да.
В: Хотела бы ты испытать это?
К: Да!
В: Отвечает ли это на вопрос, нужно ли тебе пробуждение ВР?
К: Во мне какая-то несогласованность…
В: Посмотри на это.
К: Не могу сказать, что одна часть говорит одно, другая другое. Это не части… Или части?
В: Давай посмотрим. Где в теле происходит этот конфликт?
К: Мне сразу идет: «Ну, дети — это такой головняк… Зачем это тебе надо?»
В: Откуда это исходит?
К: Из головы.
В: Оно имеет какую-то форму, цвет?
К: Оно постоянно ускользает… Это все-таки части. Как часть меня. Отдельно человек, личность. Он говорит: «Оно тебе нужно?»… Вот! «Детство — зачем оно нужно? Его нужно забыть, потому что детство — это ужасно! Что в нем ковыряться? Зачем туда возвращаться?». Хочется выбросить, как кусок своей жизни, чтоб не вспоминать, не знать даже. И вообще «Детство — это ужасно, потому что тебя постоянно обижают». Это часть меня говорит. Как отдельная личность.
В: Есть какая-то другая часть, которая говорит другое?
К: А другая часть… Подожди, эта-то доминирует сейчас… Другая часть — мама во мне, я как мама. Этой части очень не хватает детскости. Она ощущает нехватку, неумение радоваться, веселиться, очень сильно ощущает неумение играться. Она нежная такая, податливая вся, источает какую-то ласку, нежность. И вторая часть доминирует.
В: А что не хватает первой части?
К: Первая часть словно смотрит на вторую и убеждается в своих словах. «Ну и зачем нужна эта детскость? Вот, чуть-чуть ее придавило, и она уже не умеет реагировать. Что хорошего? Детство — это опасно».
В: Чего не хватает этой части?
К: Мягкости какой-то…
В: Чем она могла бы поделиться со второй частью? Что ценного может предложить?
К: Решительность.
В: Положи обе части на руки и позволь первой поделиться со второй решительностью, а второй поделиться с первой мягкостью.
К: Первой не нужна мягкость.
В: Тогда я тебя спрошу еще раз — чего не хватает первой части? Посмотри с этого ракурса. Что ценного первая часть может извлечь для себя от второй?
К: Она могла бы взять мягкость, но она ее не возьмет, потому что это опасно. Мягкость — это проявление слабости и детскости. Если ты мягкий, тебя могут обидеть, уничтожить, сделать больно.
В: Мягкость = боль. Давай признаем эту ассоциацию. (Неожиданно пришло расширить осознанность в этом аспекте…) Подожди, давай сперва посмотрим, что ценного привнесла эта ассоциация, когда она возникла, та часть, которая оградила тебя от мягкости, какой ценный опыт позволила пережить, чем помогла?
К: Она помогла мне избежать ситуаций, когда нужно уйти до того, как мне сделают больно.
В: Всегда ли это срабатывало именно так, что тебе могли причинить боль, но ты уходила до?..
К: Нет,, конечно, ситуация могла бы развернуться по-другому…
В: Получается, это какое-то соскальзывание.
К: Да. Прям вообще жестко такое разворачивать…
В: И в итоге не было какого-то разворачивания опыта и наработки…
К: Не было позволения… кстати, любить, быть мягкой, пройти в этот опыт, потому что там сделают больно, это опасно, и нужно закрыть этот опыт.
В: Чем эта часть помогла тебе?
К: Вообще произошло какое-то закаливание. Эти ситуации повторялись часто, были слезы, истерики, а эта часть говорила: «Терпи, лучше сейчас, чем потом больнее».
В: То есть, она подарила тебе стойкость, закалила?
К: Да.
В: И она работала в две стороны. С одной — не давала тебе раскрыться, но с другой учила выдержке и невовлечению, потому что когда ты погружена в эмоции, находишься в эпицентре, это может нарушить твою целостность. А когда ты находишься в стороне, ты способна справиться с ситуацией.
К: Ощущение, что это закаливание — чтоб не сломаться. Аналогия пришла. Словно в меня вливают что-то. Эта боль. Она словно становится железом. Это остов, каркас.
В: Посмотри, какие возможности тебе это давало и что ты при этом теряла.
К: Возможности быть сильнее, не поддаваться, не отвлекаться на чувства, способные задеть или ранить. А теряла я проживание чувственности, не позволяла себе любить, потому что любить — опасно, смертельно опасно!
В: С чем из этого ты бы хотела сейчас поработать?
К: С частями. Я знаю, откуда идет ассоциация «любить опасно».
В: Для начала нужно прояснить, чем ценным вторая часть может поделиться с первой.
К: Мягкостью. Но первая часть не примет мягкость.
В: И поэтому нам необходимо с этим сначала поработать. Поэтому мы стали разбирать эту часть, чтобы прояснить и осознать. Чтобы понять, что за этим стоит и какой ресурс заблокирован.
К: А, понятно. Хорошо. Убеждение, что любить опасно, это больно. Я была уверена, что моя мама умерла от любви, потому что она сильно любила папу и поэтому… Я сейчас понимаю, что это глупо… Она сказала: «Раз ты загулял, я не буду долечиваться» и ушла из больницы, у нее начался перитонит и она умерла. И я решила, что любить опасно, из-за любви умирают. Как можно так сильно любить мужчину, что забыть про своих троих детей и позволить себе умереть?
В: Что ты понимаешь под любовью? Что для тебя любовь?
К: Любовь — это зависимость. Если любишь, то зависишь от человека.
В: Есть ассоциация «Любовь — это зависимость»? Давай признаем эту ассоциацию.
К: (признает, благодарит, признает, что эта ассоциация повторялась в семейной системе и поддерживала ее безопасность, признает семейную историю и травму, лежащую за ней, и признает разницу между ассоциацией и истинной любовью).
В: В чем разница?
К: Истинная любовь безусловна. Это независимость. Она просто есть, и все.
В: Что это за состояние?
К: Оно легкое, теплое, чуткое. Сейчас показывают — если не хочешь, то оно не будет тебя беспокоить, нет такого, что она заполняет тебя без твоей воли. Но оно всегда готово к тебе прийти, если позовешь. Мне лучше всего понимание безусловной любви дают собаки. На образе московских сторожевых. Ты можешь ее обидеть, но она всегда тебя рада видеть, всегда тебя любит, всегда рядом. Такая какая-то. Большая, добрая…
В: Наполнись этим состоянием. Даже можешь представить себе свою собаку, огромную, безусловную…
К: С собакой травма пошла. Слезы текут. Моментально пошло зажатие и какой-то отказ. Когда она умерла, я не могла это принять.
В: Хочешь, сейчас допереживем, что не пережито там, и отпустим уже? Высвободим заякоренную фиксацию. Не было готовности отпустить тогда и отложилось на время. Мы можем сейчас это снять.
К: Да.
В: Где ты испытываешь эту зажатость? Как это звучит?
К: Это какое-то несогласие, чувство вины, даже, скорее, требование к себе, что не уследила, не довела до конца, не помогла ей. И какой-то завершающий этап — как крест не просто на собаках, а «Я больше ни к кому и никогда не буду привязываться!». Это как итог. Что люди, что собаки, к кому привязываюсь — все умирают.
В: В какой части тела это несогласие и чувство вины?
К: Оно проявляется в трех частях: горло, грудь, живот. Я не понимаю — одной это полосой или тремя отдельными частями?
В: Посмотри поближе.
К: Это все же что-то единое, как какая-то труба. Коричневая. Жесткая, стальная.
В: Могу поговорить с этой трубой?
К: Да.
В: Привет! Что ты делаешь для К.?
К: Берегу.
В: Бережешь от чего?
К: От боли и страданий. Забираю их на себя.
В: И что ты чувствуешь, когда забираешь это на себя?
К: Желание помочь. Нет личных чувств. Не заглядывает в себя. Не чувствует.
В: Самопожертвование какое-то?
К: Да.
В: И как тебе это состояние?
К: Привычно.
В: Все ли тебя устраивает? Может, хочется испытать что-то другое?
К: Сразу недоумение, на грани с ужасом: «А как я ее оставлю? Ее нельзя оставлять. Если это все выльется на нее, она сломается».
В: И что тогда случится с К.?
К: Груз этого всего… Она сойдет с ума. Я чувствую, как груз как бы размазывает, раздавливает…
В: Ты сама считаешь себя способной справляться с болью, страданиями?
К: Когда я притворилась этой трубой, там жутко накрывает, и я будто вернулась куда-то в юность. Там жутко. Но опять-таки жутко с точки понимания 11-летней девочки. А если сейчас посмотреть, то я, конечно, справлюсь с этим.
В: Насколько для тебя актуален буфер, который принимает на себя боль, страдания?
К: Нет, это уже не актуально.
В: Поблагодари эту трубу за то, что помогала тебе справляться, аккумулировала эти энергии, принимала на себя. Скажи, что очень ценишь ее служение, что она делала для тебя. И ты готова предложить ей какую-то другую миссию, более актуальную сейчас.
К: Да, она хочет служить мне, быть со мной. Это моя энергия. Она готова служить в любом качестве, которое приносило бы пользу.
В: Тогда назначь сама ей функцию, которая была бы полезной и эффективной для тебя. Есть ли что-то, что ты хотела бы ей предложить?
К: У меня крутится… либо помочь мне выстраивать мои границы, либо помочь мне во взаимоотношениях с сыном. Когда у меня подходит момент к срыву, чтоб она меня останавливала или хотя бы давала знак «Опасная зона».
В: Какими качествами нужно для этого обладать?
К: Ответственность, внимательность, чуткость.
В: Спроси — готова ли она взять на себя такую задачу? Обладает ли она этими навыками?
К: Нет, у нее наоборот.
В: Это две стороны одной медали, и можно переплюсовать.
К: Да. Можно добавить ей легкости, пластичности.
В: Позволь ей трансформироваться и сменить полюс на необходимый для этой задачи. Обрести гибкость, пластичность, чуткость, внимательность, ответственность.
К: Она потихоньку начинает выходить из меня. Там много энергии, что уплотнилось. И,когда начинаешь ее поднимать, этой энергии получается очень много… Выходя, она рассеивается в моем пространстве…
В: Хотелось бы наделить ее любовью, чтобы она исходила из любви в своем служении?
К: Да, любовью, искренней, безусловной!
В: Как эта энергия взаимодействует с остальным организмом? Чувствует ли себя в целостности и гармонии с остальными инструментами?
К: Да. И она растеклась по моему пространству.
В: Посмотри сейчас на горло, грудь, живот. Что там, где была труба?
К: Какая-то пустота.
В: Хочется ли чем-то ее заполнить?
К: Да.
В: Чем ты хотела бы это заполнить?..
К: Не знаю.
В: Можно просто позволить потоку пройти сквозь тебя, чтобы сбалансировать и сгармонизировать это пространство.
К: Там такие наработанные дырки.
В: Поток целителен, по сути, как живая вода. Он нисходит в макушку, проходит сквозь тело и через стопы уходит в землю, и оттуда поднимается… Бесконечно циркулирующий поток, который моментально восстанавливает все ранки, повреждения, заполняет пустоты, которые образовались, восстанавливает канальчики, которые усохли из-за того, что их не использовали… и размягчает загрубевшие ткани и каналы… Сообщи, когда процесс закончится…
К: Процесс еще будет идти…
В: Давай просим Наставников присмотреть за процессом. И вернемся к собаке, которая ушла. Как ее звали?
К: Гресси. Я не чувствую сейчас этой истерики. Изменилось состояние.
В: Ты можешь сейчас пообщаться с ней, сказать, что не досказала…
К: Я бы ее погладила…
В: И ты можешь обнять ее. Ведь это очень близкое тебе существо, которое приходило в твою жизнь для поддержки. И выполнило свою миссию, но остается близкой и всегда рядом.
К: И вторая сразу пришла. Тоже московская…
В: Они никуда не уходят, а остаются рядом.
К: У нее энергия такая… детская… да, детская. А у второй какая-то взрослая, степенная.
В: Случайностей не бывает, и эта детскость на фоне работы с ВР тоже не случайна. Возможно, она может как-то помочь твоему ВР восстановиться? Спроси, может ли Гресси побыть с ним и помочь восстановиться?
К: Да.
В: Хотела бы ты, чтобы Гресси помогла твоему ВР восстановиться?
К: Да, конечно. Ему бы было с ней спокойнее. Он сможет расслабиться и чувствовать себя в безопасности.
В: И возвращаемся к твоим частям.
К: Матрешка такая получилась.
В: Да.
К: Вот почему мы долго не могли к этому приступить. Вызревало столько всего. Итак, первая часть… она какая-то растерянная.
В: Видимо не зафиксировала еще смену ассоциации и трансформации))
К: Да. Эта труба… это было то, что она делала. Она боль туда сливала. Это был остов, каркас. Она такая растерянная…
В: Посмотри, возможно, под этой частью кроется что-то другое? То ценное, что было заложено изначально? Что видоизменилось под влиянием фиксации и каких-то искажений, переживаний… Что ценного ей не хватает, чтобы вернуть себе свою истинную природу?
К: Она теперь не понимает, перепуталось все, не понимает, что делать, кто она, для чего.
В: Давай вспомним, что ценного обнаружили в ней. Это решительность, которая является качеством, необходимым второй части. Способность брать на себя ответственность, зрелость. Способность выходить за рамки личного, самопожертвование.
К: Ей нужно объяснить, что, забрав трубу, куда она сливала боль, она все равно нужна. У нее растерянность, потому что ощущение, что всю суть ее существования убрали… Ей нужно донести, что она нужна. В ней есть стойкость, решительность, ответственность, зрелость, готовность отвечать за свои поступки. Она не знает, что ей теперь делать.
В: Готова ли она поделиться своими ценными качествами со второй частью?
К: Она спрашивает — «Я теперь буду такая же рохля, как она?»
В: Предложи им объединить качества, присущие обеим частям, возможно, это приведет к образованию чего-то нового, какого-то мощного тандема. Пусть попробуют. Положи обе части на руки и наблюдай, что будет происходить.
К: Мягкость сразу потянулась. А в первой присутствует еще элемент «фи».
В: Эта часть сама говорит, что не знает, что теперь делать. Так почему не посмотреть, что будет, если объединить все ценностные качества?
К: Я ей это сказала. Посмотри, как здорово будет, если ты обретешь мягкость, а вторая решительность. А она сразу «Ага, мягкая решительность».
В: Почему нет? Разве она пробовала?
К: Нет, конечно. Но в ней есть чувство превосходства. Мягкая вокруг вьется. А первая неохотно…
В: Подтолкни чуть вторую. Скажи ей: «Посмелее!». Она же решительная)
К: Вторая проникает как-то.
В: А что с первой происходит? Она как-то меняется?
К: Спесь какая-то.
В: А мы ее любовью. Вторая часть такая нежная, такая ласковая, перед которой не устоять. И которая смягчает первую. Посмотри, что происходит?
К: Ладони соединились, но процесс еще идет, и пока я не понимаю, во что третье они могут преобразиться. Сейчас попрошу Наставников проследить за процессом вызревания новых качеств и возможностей.
В: Хорошо. Тогда давай вернемся к голове, где был этот конфликт. Что там сейчас?
К: Голова немного побаливает. Так много поднялось, сумбур легкий… Ага, это потому, что я не выпадаю сейчас. Раньше я бы половину процесса не помнила. А сейчас помню всю последовательность. Потому как в наблюдении сейчас нахожусь.
В: Хорошо. Давай сейчас вернемся в Место Мира, посмотрим, как там Внутренний ребенок, познакомился ли с Гресси и как себя чувствует.
К: У меня вообще произошло какое-то выключение. Черное все перед глазами. А сейчас посветлело. Появляются картинки.
В: Перезагрузка?
К: Да. Обновление данных. Так, мальчик сидит, Гресси лежит рядом.
В: Как он себя чувствует, получше?
К: Да.
В: Можем пока его оставить?
К: Да, ему нужно еще время. Сейчас попрошу Гресси с ним поиграться, как-то растормошить его что ли, побегать с ним, побаловаться.
В: Попроси кого-то из Наставников показать ему возможности Места Мира, что здесь можно создавать.
Так как он долго был изолирован и не знает, чего желать, было бы здорово, если бы кто-то показал ему возможности, раскрыл фокус.
К: У меня прям внутренний зов… к Кутхуми… как крик изнутри идет… Ага.
В: И сейчас я еще предлагаю посмотреть в область левого яичника, где был этот кувшин. Что там? Есть ли еще этот кувшин?
К: Есть.
В: Какого он цвета? Какой на ощупь?
К: Коричневый. Глиняный.
В: Можем с ним поговорить?
К: Да.
В: Привет!
К: Привет!
В: Что ты делаешь для К.?
К: Берегу.
В: Бережешь от чего?
К: От всего.
В: Она сама тебя назначила?
К: Да. Это неосознанно произошло. Как порыв. Намерение.
В: Ты был создан под Внутреннего ребенка?
К: Да. Беречь его.
В: Является ли эта задача еще актуальной?
К: Нет.
В: К., можешь ли ты отменить эту задачу и вернуть энергию в целостность?
К: Да. Тут идет… Наставники его создали.
В: Спроси у Наставников, можешь ли ты отменить задачу и вернуть энергию в целостность?
К: Да, могу.
В: Сделай это.
К: Я попыталась сейчас сдвинуть энергию, а кувшин как вывернулся наизнанку и опять встал кувшином на то же место. У меня такое ощущение, что он не расщепляется никак, потому что ВР его держит. Внутренне держит.
В: Посмотри, пожалуйста, что за связь между кувшином и ВР. Потому что кувшин создали Наставники, чтобы он его защищал. Может, ребенок к нему привязался?
К: Да, да. Это как единственная его знакомая часть. Все, что он знает.
В: Можем ли мы трансформировать эту энергию и перенаправить ее к ВР, чтобы она ему служила?
К: Сделаем мячик для него из этой энергии.
В: Идеально.
К: Он становится мягким, пластичным, закручивается в мячик…
В: Даришь его ребенку? И как он?
К: Он, кстати, рад. Чувствует родное в этом мячике. Ему сразу становится спокойнее.
В: Что сейчас в области яичника?
К: Нет кувшина.
В: А что там? Есть ли какие-то пустоты?
К: Да. И он занемел как-то.
В: Направь вновь целительный поток, чтобы запустить восстановительные процессы.
К: Какое-то очищение яичника. Сильное. Процесс идет. Я уже попросила, чтобы присмотрели.
В: Хорошо. И мы благодарим Наставников, ВЯ, тебя, Гресси!
К: И тебя!
В: Да, меня, моих Наставников и ВЯ, и всех, кто участвовал в этом процессе!
Благодарим!
06.04.19
PS. После сессии в Место мира приплыли дельфины, чтобы участвовать в исцелении Внутреннего ребенка. Продолжение в сессии «Архетипы. Первая четверка».
Сессию провела Онасенко Елена, выпускница курса «Интегральная психопластика-2019». Обращаться к Елене для сессий можно по скайпу Leka-elena
