Этот бледный, до смерти перепуганный, ребенок, похожий на какого-то дикого зверька, попал ко мне после телефонного звонка мамы. Запрос был довольно странным: «Посмотрите, пожалуйста, мою дочь. Воспитатели мне сказали, что ей надо нервы лечить. Как будто она психопатка какая-то!» Что должен чувствовать ребенок, каждый день находящийся под присмотром таких воспитателей, на самом деле особо не волновал никого.

Лику привела бабушка. Дорогу нашли не сразу, свернули в какой-то другой двор, и у бабушки началась по этому поводу буквально паника. Когда я вышла их встречать, она нервно дергала девочку за руку, бормоча что-то явно ругательное. Я поздоровалась с обеими, но девочка меня явно испугалась.

«Бабуль, а зачем мы сюда пришли? А что мы будем делать? Я же только порисую тут и поедем домой, да?» С ощущением безопасности явно проблемы…

Жалобы бабушки касались в основном «гиперактивности» внучки. Сама женщина спокойствием явно не отличалась: сидеть в кресле спокойно 20 минут оказалось выше ее сил, и она меняла положение своего тела несколько раз, рассказывала очень быстро, видимо мысли бежали вперед ее слов, поэтому я не всегда понимала смысл произносимых фраз. Лика сидела все это время сравнительно спокойно, оглядывая место, куда ее привели. Однако периодически хватала бабушку за руку, а та каждый раз ее одергивала.

«Знаете, мы ведь работаем и хотим спать» — вдруг неожиданно сказала бабушка. — «Я понимаю, что с ребенком заниматься надо, но я так хочу спать.» А когда взрослые спят, как позже выяснилось, Лика сидит в одиночестве и рисует, или собирает огромные пазлы. Эта деятельность настолько увлекает ребенка, что мама только успевает точить ей карандаши и покупать новые фломастеры. (напомню, что основная жалоба — гиперактивность!)

Настало время выбирать игрушки. Лика довольно осторожно подошла к шкафу и начала смотреть. Первую игрушку взяла не сразу. Да и сам по себе ее выбор в количественном отношении был достаточно скромен, что не характерно для гиперактивного ребенка. Процедура выбора заняла минут 10-15, но и этого времени бабушке показалось слишком много: «Ты что не можешь быстрее? Что ты копаешься там?»

Стоп. Бабушка жалуется на гиперактивность, но когда ребенок спокойно и внимательно занимается какой-либо деятельностью, торопит ее!

Пришла моя очередь одергивать бабушку. Оказалось, что дома у них часто бывает так: Лика сидит рисует, сзади подходит бабушка и начинает ее то щекотать, то щипать — в шутку, конечно. Девочку это сильно раздражает, она бросает свое занятие, и агрессивно «набрасывается» на бабушку. Но так как с бабушкой так себя вести нельзя, то ребенка ругают и наказывают.

А бывают и вовсе неожиданные и пугающие с точки зрения ребенка ситуации: днем бабушка спит, а вот ночью (когда она не на работе) она может бурно выяснять отношения с дедушкой, и при этом говорить бранные слова, вламываться в комнату внучки с криками и орами.

Стоп. Ребенок не имеет права проявлять негативные чувства по отношению к близким родственникам. Даже когда эти чувства спровоцированны самими родственниками.

Лика закончила строить свой мир в песочнице достаточно быстро. Рассказывая о том, что происходит перед ней на подносе, она ни разу не посмотрела мне в глаза. А когда я задавала уточняющие вопросы, ее взгляд блуждал по комнате, но сейчас он был уже спокойным.

А прощание с Ликой было и вовсе неожиданным для меня. Мы снова стали беседовать с бабушкой, а ребенок явно страдал от недостатка внимания. Ее движения стали резкими и хаотичными, она стала перебивать то меня, то бабушку, задавая кучу вопросов, стала бегать по комнате и хватать все, что попадало в руки по дороге. Так вот он, пожалуйста, самый настоящий гиперактивный ребенок. Неожиданно девочка прыгнула мне на колени, обняла и громко сказала, что очень меня любит. И это тот самый ребенок, который еще час назад на улице в ужасе хотел от меня сбежать!

Впоследствии мне стало известно, что за песочницу дома ее отругали, потому что она, по мнению бабушки, выбрала «плохие» игрушки.

Стоп. Девочке дают понять, что она плохая, не соответствует ожиданиям взрослых. А еще ребенка учат, что основной ориентир в жизни — не ее собственное мнение, а мнение окружающих («Что подумала про тебя тетя, когда увидела, какие игрушки ты взяла?»

На следующую встречу пришла только мама. Первый вопрос, который она мне задала: «Скажите, ведь моя дочь — не психопатка?» А и правда хороший вопрос! Если бы я росла в семье, где взрослые днём спят, а ночью выясняют отношения, врываются ко мне в комнату, щипают меня «из-под тишка», когда я увлечена своим любимым делом, а потом, видя, что я разозлилась, ругают — наверное, я бы могла стать «психопаткой». Лика живёт как на минном поле. Ни о какой стабильности, предсказуемости, а значит и безопасности не может быть и речи! А как Вы бы себя чувствовали, если бы пребывали в постоянной «небезопасности»? Разумеется, Вам было бы очень страшно. Вот и Лике очень-очень страшно. Страх — реакция очень древняя, призванная на самом деле защищать человека от опасности. И что же делает человек, когда ему страшно? Есть несколько вариантов: 1) бежать — поэтому Лика часто просто бегает по комнате; 2) нападать — поэтому Лика часто агрессивна в отношении бабушки; 3) замереть — поэтому Лика часто как бы «исчезает», тихо и подолгу рисуя или собирая свои пазлы. А её огромные голубые глазки постоянно бродят по комнате в поиске безопасного предмета, образа (или даже человека) за который можно уцепиться как за спасательный круг. А может её успокаивает даже само это «брождение»? И при чем тут гиперактивность? — в очередной раз задалась я вопросом….

Автор: Александра Абдрахманова

Источник